О детях с протянутой рукой
Февральский день. Центральная улица Алматы. Трое ребятишек бегают от прохожего к прохожему со звенящими от мелочи стаканчиками. Недалеко от юных попрошаек сидит их мать, периодически собирая всю прибыль в семейный банк.
«Могу я с вами побеседовать?» - говорю я, закидывая несколько полтинников в её монетную миску. «О чём?» - спрашивает она, - «О, жизни, о детях…». Женщина спешно поднимается, зовёт своих детей и скрывается с ними в неизвестном направлении.
«Не наша она», - слышу я голос позади себя. Оборачиваюсь и вижу другую бездомную женщину, сидящую на ступеньках с другого от меня края. «А с вами можно поговорить?». Женщина настороженно кивает. Я сажусь на холодную ступеньку рядом с ней, подстелив под себя кусок картона. Начинаю беседу издалека. Интересуюсь жизнью этой женщины. Слышу историю от веселого, яркого детства и до сегодняшнего серого ничего. «Дети не должны расти в таких условиях», - вдруг подытоживает она, наконец представившись мне Наташей, которой, к слову, на вид не больше 50 лет. И только наш диалог поворачивается в нужное мне русло, как внезапно с двух сторон меня поднимают два серьезных мужика.
«Какие-то проблемы?», - сурово спрашивает один из них, на две головы выше меня. «Спокойно, Азат, - вмешивается Наташа, - всё нормально, он нашей жизнью интересуется, жизнью на улице…» Следующие две минуты я пытаюсь объяснить этим господам, что ничего, кроме истории, мне от Наташи не нужно. Пригрозив тем, что за углом меня может ждать новая, моя история, серьёзные мужики скрываются куда-то также внезапно, как и появились. В Штатах мне приходилось общаться с бездомными, но никогда я не сталкивался с их «крышей». «Так и живём», - завершила Наташа.
Я интересуюсь, есть ли у неё дети. Наташа опускает глаза и отвечает, что нет. «А если бы и были, то я сдала б их в детдом, негоже мальцам расти на улице».
Пьянство – одна из самых распространённых причин, почему сегодня на улице может оказаться и бывший интеллигентный человек, и довольно талантливая персона. Но даже самый сладкоголосый бездомный гитарист не способен превратить своей песней жизнь под небом в романтическое бытие. Достать еду, найти тёплый угол, чтобы не окочуриться зимой – полбеды, куда страшнее стать жертвой насилия. А ведь в среде обитателей улиц нередки и убийства.
«Вы говорите, что отдали бы своего ребёнка в детский дом, - продолжаю беседу я, - а сами что? Продолжать подобное существование? Но разве ребёнок не тот стимул, ради которого стоит меняться самому и менять жизнь в лучшую сторону?».
«Понимаешь, наша жизнь (жизнь на улице) может идти только в одном направлении – вниз. У детей с нами просто нет будущего». Далее Наташа рассказывает мне о своей знакомой, подруге по несчастью, которая «воспитывает» шестилетнюю дочку. Говорит, что они неи раз предлагали передать девочку на воспитание родственникам в другом городе. Но малышка для мамы стала неплохим источником дохода, да и самого ребёнка не оторвать от мамы, какой бы она ни была. Сколько бы она ни выпила, в каком бы состоянии она не находилась, малышка не перестаёт любить свою мать. Что ждёт такого ребёнка в пятнадцать, тридцать, пятьдесят лет, чьей матери, очевидно, плевать и на будущее своей дочки, и на настоящее?
Если старшее поколение бездомных успело пожить в хорошем (с их слов) детстве, то что будет с теми, кто созрел в таких условиях и впитал с алкогольным молоком матери все прелести и правила уличной жизни? Что будет с этими детьми, которые с малых лет знают, что достаточно просто протянуть прохожему звенящий стаканчик, чтобы заработать на хлеб?
Я не могу спокойно проходить мимо просящих милостыню ребятишек. Мне тревожно и за их испорченное детство, и за то, какое соседство меня ожидает лет так через 10-15, когда детки подрастут и из милых лупоглазых девочек-мальчиков, которым сегодня кто-то кидает монетку, превратятся в быдло, обремененное уличной философией, которому всё также приходится добывать деньги, но теперь уже другим способом, теперь за красивые глаза никто не наградит теньгой.
Конечно, ребенок должен расти в окружении родителей, пусть даже одного. Всё лучше, чем детский дом или сиротский приют. Но что, если родители заведомо пускают жизнь своих детей на самотёк, катят в пропасть? Должны ли мы, общество, вмешиваться в судьбы таких детей? Имеем ли право отнимать их у непутевых родителей? Я считаю, что мы можем и должны это делать. И чем раньше мы вытащим эти юные головы из уличного котла, тем легче будет адаптировать их к нормальной жизни. Да и родителям таковых, если дети действительно что-то значат для них, придётся вставать на правильную тропинку и выбираться из этого дикого леса, как ради своих отпрысков, так ради и самих себя.
«Поднимайся братан», - вновь появились суровые мужики, завершив наше с Наташей общение. Объяснили, что своей болтовней я мешаю ей работать. Я не особо сопротивляюсь, так как мой зад успел подмёрзнуть. Мы вежливо прощаемся, я кладу небольшую купюру в миску Наташи и удаляюсь.
И вот я иду, погрузившись в свои мысли. Думаю. Знаете, я ведь никогда не даю милостыню детям, и вам не советую, и дело не в скупости, просто если вас действительно заботит судьба этих человеческих детёнышей, то вообразите на минуту, к чему приводят такие ваши подачки. Вы заранее программируете детей на то, что можно не учиться, можно не работать, протяни руку и в толпе равнодушных граждан - кто-нибудь да окажется человеком с большим сердцем и звонким кошельком.
*Язык и стиль автора сохранены
