Написание этого материала разделилось на «до» и «после». «До» наша героиня сама вышла на связь: «Об ИЦН обязательно надо написать! Столько девочек теряют детей и даже не могут понять почему, я хочу им рассказать об этом на своем примере», а после, когда текст был практически готов, она резюмировала: «Мне многое, есть что добавить – я потеряла ребенка – во второй раз, и не потому, что не сделала всего необходимого, а по вине врачей – они даже не попытались его спасти».
Встретиться с Груней повторно нам не удалось – слишком свежи события. Поэтому мы пишем, как есть - про ИЦН и связанные с ней выкидыши на поздних сроках и том, как она сделала все возможное, чтобы доносить третью беременность (первая завершилась удачно – у Груни растет замечательный сын Фадей) и как врачи роддома, в свою очередь, не сделали ничего, чтобы ей в этом помочь – по материалам первого интервью и нашей с ней последующей переписке.
Все – с ее одобрения. Она полна еще большей решимости донести до женщин: есть тревожные звоночки, которые врачи, ведущие беременность, могут пропустить, а есть и преступное врачебное равнодушие, и то и другое может привести к трагедии.
«Когда я рассказываю про выкидыш на большом сроке, многие говорят: «Не думай об этом, не говори», а я отвечаю: «Ребята, если я не буду об этом думать и говорить, не буду знать, закрою глаза, у меня постоянно будет это происходить. И у всех вокруг. Я никому не пожелаю потерять здорового ребенка на большом сроке. У меня была пятимесячная девочка, и мне пришлось ее родить. Это со мной навсегда», - это о первой внезапно прервавшейся беременности. А во второй раз был сын, потерять которого пришлось на том сроке, на котором официально выхаживают малышей в Казахстане. Но врачи не попытались его спасти, когда Груня спешно приехала в роддом с подтекающими водами в надежде сохранять беременность или рожать и выхаживать. Ей проткнули пузырь и сказали: «Скинешь, позови» - вот так равнодушно. А уже после того, как она вернулась домой, несколько раз меняли показания в выписках – каждый раз ставя то разный срок, то разный диагноз которые, по их мнению, должны были свидетельствовать: врачи ничего не могли сделать – ребенок был слишком мал, а состоянии роженицы плохое. Но у Груни из-за огромного желания родить и крайне строгого ведения беременности на руках есть все – и обменная карта с реальными сроками беременности, и анализы, и назначения врачей, и главное - показания множества УЗИ и скринингов – при ИЦН важно мониторить состояние шейки матки на регулярной основе. И она готова бороться до конца. «Я знаю, ребенка это мне не вернет, но я хочу, чтобы виновные в халатности были наказаны. У меня обостренное чувство справедливости».
Что было «до»: первая беременность
«Первая беременность у меня проходила хорошо. Я наблюдалась в обычной бесплатной поликлинике, в этот момент делала ремонт, не хотела тратиться на учет в платной клинике. Дома из того, что можно было принести в новую квартиру, был только телевизор – трат много. Все было более или менее спокойно. Мне, правда, находили кисты и ставили старение плаценты, но тут же говорили – не так уж и страшно (после второго ребенка у меня обнаружили наследственную тромбофилию), делали необходимые в случае со старением плаценты 10 уколов и все. Но свой опыт с бесплатной поликлиникой я вспоминаю с благодарностью – они молодцы. Я у них была «зайка», «милая» и «солнышко», единственное, что напрягало – очереди, в которых просто не было времени сидеть. Две работы: офисная и проектная – какие очереди?! Но я сидела, выбора не было».
На 29 неделе случилось непредвиденное. Груню сбила машина. Удар пришелся на тазовую область. Она шла домой вечером в дождь, переходила дорогу на зеленый свет, мгновение, удар и она уже в чужой машине. Водитель ее просто не заметил из-за плохой видимости. Но тут же повез в больницу.
Когда узнал, что Груня беременная, совсем растерялся – путал повороты и светофоры, к больнице подъехал с третьей попытки. У нее же была одна задача – побыстрее попасть на УЗИ, узнать – все ли в порядке. Там же увидели, что раскрытие - два пальца, очень короткая шейка. Положили на сохранение. Кололи уколы – чтобы у ребенка раскрылись легкие, считая, что максимальный срок, который она еще сможет доходить – две недели. Тогда никто не обратил внимание на то, что шейка матки укорочена – списали на аварию.
«Возможно, я бы родила где-нибудь дома, совершенно неожиданно. Но мне удалось практически доносить беременность до планового кесарева - 6 декабря. Пятого пришла в больницу - сдавать предродовые анализы. Меня положили на КТГ, вдруг отошла пробка, и начались стремительные роды. Уже через два часа было полное раскрытие, и ребенок в путях. По сути я бы могла бы его и родить, но у меня показания к кесарево – еще в детстве был переломан таз, рожать самой противопоказано. Мне сделали экстренную операцию. Фадей появился в 38 недель, совсем крошечный, всего 2800 г. У всех вокруг такие сладкие булочки, а у меня – крошка, бодики приходилось надевать поверх штанов – все слезало. С этого и началась моя ИЦН – когда потянули Фадея из родовых путей, повредили шейку матки – т.е. природа моей несостоятельности в механическом повреждении».
Справка: Истмико-цервикальная недостаточность – ( лат. insufficientia isthmicocervicalis ; анат. isthmus [uteri] «перешеек матки» + cervix [uteri] «шейка матки») — патологическое состояние перешейка и шейки матки во время беременности, при котором они не способны противостоять внутриматочному давлению и удерживать увеличивающийся плод в полости матки до своевременных родов. ИЦН делится на органическую (анатомическую) ИЦН, в которую входят врожденная (при генитальном инфантилизме и пороках развития матки) и приобретенная, а также функциональную (гормональную) ИЦН.
Вторая беременность
«Вторая беременность протекала хуже первой. Я всегда мечтала о двоих детях. В тот раз мы решили обратиться в платную клинику: чтобы, когда я приходила мне говорили, что я вся такая удивительная и анализы у меня самые изумительные. И мы встали на учет в одну из ведущих клиник. Но я получила обратное за свои же деньги – абсолютное равнодушие со стороны врача. Каждый прием она заново со мной знакомилась, спрашивала: «Как там тебя зовут?» и подглядывала в обменную карту.
Целыми днями меня рвало, пришлось уволиться с работы. Чувствовала, что подвожу команду, не могла даже на встречу прийти. Только встану с дивана или положу что-то в рот, даже если это глоток чая, и все – я пас. И мужа ненавидела, закатывала истерики по любому поводу: не так ходит, не так сидит, не то говорит. Когда он задерживался с работы, думала, что он уже пересекает границу. Искренне верила, что он вот-вот соберется и уедет. Самое забавное, что все это время он никак не мог сделать мне предложение (это мой второй брак) – я бы не стала на его месте. В итоге однажды он выключил телевизор, сказал, что хочет поговорить, протянул конверт. А я до этого, когда только узнала о беременности, подарила в конверте с сердечками тест, и он в него же вложил кольцо. Говорит: «Хочу прожить с тобой всю жизнь». Я только кивнула – хорошо – и ушла на кухню. Но об этом «хорошо» я не жалею ни минуты».
Проблемы начались во втором триместре. На УЗИ, в плановом режиме, шейку матки не проверяют – смотрят только плод, его развитие. Но чтобы исключить ИЦН у женщины, рекомендуется с первого скрининга просить смотреть длину и состояние шейки не только на аппарате, но и вручную.
«Я просто наблюдалась, сдавала бакпосев. Нашли инфекцию, но не могли ее пролечить. Каждый раз инфекция была разной, то один какой-то «кок», то другой, я паниковала, не могла понять почему не проходит. Врач убеждала – это нормально. Уже потом, складывая обстоятельства как пазл, я поняла - все было ненормально. Мне выписывали то одно лекарство, то другое с фразой: «Ой, не помогает, давай другое, ой что-то это тоже не помогает, давай третье». А потом на 12 неделе мне отменили утрожестан. А при ИЦН прогестероновая поддержка крайне важна, как минимум до 30 недели. Но никто же не ставил мне ИЦН и препарат отменили. Я в своем токсикозе была только рада слышать, что потребляемых таблеток станет на одну меньше. На второй скрининг записалась к Рудневой, одной из ведущих УЗИ-специалистов. Я влетела в ее какое-то свободное окно, легла на кушетку, она на меня посмотрела и говорит: «Милая, ты рожаешь». На УЗИ мы увидели следующую картину: шейки матки нет и пролабированный пузырь, все в ходу. Медицинским языком – выкидыш в ходу».
То, что у нее ИЦН, Груня узнала именно тогда, когда сделать что-либо было невозможно. Груню в кресле не смотрели – до 12 недель был повышенный тонус матки, и она писала отказ, а потом – неизвестно по какой причине. При постоянной инфекции – не был взят даже мазок.
«Руднева сама позвонила моему врачу и пыталась объяснять на медицинском языке, что происходит, попросила ее быстро решать, что делать. Та выслушала, сказала – хорошо, а через полчаса перезвонила мне и сообщила: «Заведующая запрещает везти тебя в клинику, мы уже никого спасти не можем». В общем, я им была не нужна. У меня паника – куда. По рекомендации попали на Достык 125 (бывший ИЗМИР) – это единственная клиника в Казахстане, специализирующаяся и на ИЦН в том числе. Сначала надо было сдать анализы, потом – на прием. Я попала к заведующей, она меня осмотрела и сказала – срочно! Меня через приемный покой - в палату. Дали таблетку – чтобы спровоцировать схватки, которую применяют при медикаментозном аборте. Я только ее выпила, и через 15 минут начались роды. Врачи в ИЗМИРе невероятные: относятся к тебе с сочувствием, держат за руки, понимают, что ты теряешь здорового ребенка, который шевелится! Сам ребенок здоров, но ты его теряешь, потому что у тебя несостоятельность этой самой шейки матки. Такая несправедливость. После родов меня отправили на чистку. Через три дня я вышла с выпиской на руках, где наконец-то стоял все объясняющий диагноз – ИЦН».
Третья беременность
Груня твердо решила беременеть еще. Сдала анализы, включая генетические, проверилась на инфекции, - все, что положено при планировании беременности. Все отлично, кроме добавившейся к ИЦН тромбофилии с нарушением фоллатного обмена, но это вполне корректируется увеличенной дозировкой фолацина и под регулярным наблюдением гематолога. Гинеколог сказала твердо: «В декабре-январе беременеть». Это спустя полгода после предыдущей беременности.
«Мы, как честные пионеры, забеременели. Приехала к ней, говорю: «Вы сказали, мы сделали». И началась тягомотина с уколами фраксипарина в живот. За это время я изучила все, что связано с ИЦН - швы, пессарии, прогестерон, в Москве лечат по такому же протоколу – другого лечения нет. На маленьком сроке у меня постоянно тянуло живот, кровило. Помню, сказала мужу: «Если не дотянем, надо быть готовыми, если не суждено, то пусть лучше сейчас - на этом сроке, чем походить через это все еще раз». Я попала на сохранение, мне отменили уколы, но сильно увеличили дозу утрожестана. Началась эпопея с вынашиванием или вылеживанием беременности, когда каждое движение во вред».
По страховке Груню брать на ведение беременности отказались – ИЦН для многих – проблема. Тогда Груня встала на учет в Центр Молекулярной Медицины, где квинтэссенция сильных специалистов, включая и узистов Рудневу, и Голентовского, который всю беременность мониторил шейку матки. Только за первый триместр было сделано семь УЗИ.
«Я решила пить утрожестан до последнего. Но помимо прогестерона нужны были швы, чтобы наверняка. Тем более, что длина шейки уже с 10 недели пошла на укорочение. Перед операцией серкляжа шейки все проходят обязательную санацию – это помогает не допустить попадания инфекций в чистую среду, где ребенок. Но даже серкляж не дает 100% гарантию того, что беременность доносится до ПДР. Врачи так и говорят: «Если процесс запустится, то швы просто разорвутся». ИЦН – это очень тяжело, выносить с ней беременность – большой труд. Операцию мне делали в ИРМ. Там очень много гинекологов-хирургов, которые зашивают шейку, все отличные специалисты. Перед операцией на осмотре на кресле мне вынесли вердикт - шейка мягкая, готовая к родам, операцию назначили неделей раньше, чем планировалось, сказали - не успеем».
Справка: Стоимость проведения операции подъемная – 30000 тг, дополнительно - 15000 тг за палату и лекарства. В итоге - около 60000 тг. Операция проводится и по квоте. После операции нельзя долго сидеть на жестком, поднимать вес свыше килограмма, ходить больше двух километров, рекомендована постоянная санация – чтобы не занести инфекцию.
«Швы мне делали двойные, П-образные по Любимовой-Мамедалиевой. Самое страшное – вытаскивание тампона после гинекологической манипуляции (они так называют серкляж). Я не ожидала, что тампон – это рулон марли, невозможно больно – как еще одни роды. После нанесения швов в России, например, по протоколу нужно лежать и следить за тонусом. Тонус – главный враг вообще при любых патологиях или особенностях, будь то короткая шейка или предлежание плаценты. В Казахстане выписывают на следующий день. Со срока 16-17 недель начинается самое опасное время. Первый кризис приходится на 13 недель – время первого скрининга, потом - в 16, 18, 20, 22 и 24. Хотя по своему опыту могу сказать, что с такой особенностью кризисное время постоянно – ребенок растет, тяжелеет, шейка не выдерживает. Для нас главное доносить сначала до 22 недели, ведь уже не плод по медицинской формулировке, а полноценный ребенок, жизнеспособный, и если начнутся роды, то везут в роддом, а не в гинекологию. Потом просто радуешься каждой новой неделе. Лежа. За время вылеживания беременности атрофируются мышцы, как бы забавно это ни звучало. Помимо физического дискомфорта есть еще и психологический – ты боишься шевелений ребенка, потому что это нагрузка на шейку, не умиляешься икоте, потому что это нагрузка на шейку, и на УЗИ ты интересуешься не тем, как развивается беременность (хотя не без этого), а твой первый вопрос всегда: «Какая длина шейки матки?» Ведь когда я рожала дочь, она шевелилась до последнего момента – это так страшно!».
И что стало «после»
Вот что было «до». Чуть позже Груня еще дополнительно установила пессарий. Но на сроке 24 недель у нее начали подтекать воды. Она срочно поехала в роддом на Басенова, потому что понадеялась на пролонгирование (продлевание) беременности и выхаживание ребенка, ведь считается, что это - профиль клиники и они заявляют, что выхаживают детей с 500 граммов. На последнем скрининге Груне ставили вес ребенка 650 граммов – шансы, пусть и минимальные, – были. Но по факту оказалось все как в страшном сне. Ребенка даже не попытались спасти, не говоря о попытках пролонгировать беременность.
«При поступлении в стационар у ребенка было сердцебиение 166 уд/мин, мне дали таблетку для вызова родов и отправили в палату на 3 часа 40 минут. В отделение гинекологии, если уж совсем точнее. Почему меня отправили одну в палату рожать в подгузник на 24 неделе беременности? Не в операционную, где может быть оказана реанимация младенцу, и женщине, а в обычную палату. Это чистейшей воды халатность. Никто не захотел тратить на меня и моего ребенка ресурсы. Я понимаю (не принимаю, но понимаю) версию про жизнеспособность, но лично знаю людей, которых в 80-х годах выходили с веса в 600 граммов. В принципе, выхаживают даже в российских глубинках и, самое главное, врачи не имеют права поступать иначе по закону, если срок перешагнул за 22 недели. У меня он был – 24 недели».
Уже после, по запросу Груни, ей давали несколько выписок. В первой был значительно урезан срок беременности, показания веса тоже рознятся в каждой их них.
«Меня уверяют, что пролонгирование беременности невозможно было по протоколу. Я знаю, что по протоколам невозможно пролонгировать, если мать больна, воды не чистые, что-то с ребенком. В нашем случае я оказалась больной острой формой фарингита – этот диагноз написали для того, чтобы объяснить, почему так быстро меня отправили в роды. Удивительно, но только в Институте перинатологии и детской кардиохирургии на Басенова такие диагнозы ставят не ЛОР-врач или терапевт, не при помощи осмотра горла, а просто так, сидя на каком-то консилиуме, пока пациент в приемном покое. Без температуры, с чистыми посевами из горла, с хорошими анализами и без сиплого голоса. На таком сроке во всех странах мира стараются максимально продлить беременность на терапии антибиотиками, пока ребенок подрастает в утробе мамы, а потом принимают активную тактику».
Прямых объяснений Груне до сих пор никто не дает. Ситуация перешла в противостояние. Груня решила привлечь клинику и врачей к ответственности. Хотя на начальном этапе ей было достаточно обычного извинения от врачей и признания ошибки. Ведь цена их ошибки огромна – утраченная жизнь ребенка.
«Врачи так и не нашли в себе сил объяснить мне, что произошло на кресле, и кто принял решение фальсифицировать преждевременные роды под аборт. Я до сих пор, как Хатико, жду окончания какого-то там расследования, гистологии, заключения патологоанатома, выписки с печатью и подписями, снимка моего последнего УЗИ и еще двух документов: заключения врача ЛОРа и УЗИ из приемного покоя. Их мне не дают.
В других странах борются за жизни детей и за психологическое состояние матери, у нас - штампуют выдуманные диагнозы, перевешивают уже умершего ребенка для цифры в выписке (шутка ли, на УЗИ был вес 650 грамм, в первой выписке 495 грамм, во второй спустя две недели едва 475)! Я хочу, чтобы у нас научились признавать свои ошибки!»
Вот так – в страшном подвисшем состоянии заканчивается история, которая изначально затевалась как та, что поможет другим справиться с ИЦН. И все же, Груня успела дать нам ряд рекомендаций, что делать, если у вас есть подозрения на истмико-цервикальную недостаточность.
- Планируя беременность и сдавая многочисленные анализы, не поленитесь измерить длину шейки вне беременности – она может быть от природы короткой.
- Уже во время беременности, всегда просите на УЗИ смотреть шейку. Даже если длина хорошая, важно у гинеколога посмотреть состояние наощупь. Даже при хорошем размере, она может быть мягкой. Самая большая проблема ИЦН – бессимптомность.
- Если есть проблемы с шейкой, то можно доносить беременность, зашив шейку матки или установив пессарий. Важно помнить, что ИЦН – это особенность, а не болезнь, ее нельзя вылечить.
- Прогестероновая поддержка также очень важна при ИЦН».
Еще во время первого интервью Груня сказала: «Я не привыкаю, оптимизм – хорошая черта, но есть здравый смысл, не хочу проходить через это второй раз. Конечно, сейчас я сделала все от себя зависящее – надеюсь, что швы удержат». И все же, она не смогла предусмотреть главного – нежелания медперсонала ей помочь тогда, когда эта помощь была критична. Это грустно и страшно. Это то, что даже нашу – стороннюю жизнь - поделило на до и после.