Сегодня мы поговорим о теме, которая тронет сердца каждого из нас и заставит задуматься о силе материнской любви и неизмеримом мужестве. Недоношенные дети — это маленькие чудеса, которые вступают в этот мир слишком рано, сталкиваясь с непростыми вызовами и особенностями здоровья. Но их мамы, безусловно, являются настоящими героинями этой истории.
Сегодня мы встретились с одной такой мамой, которая рассказала нам о своем опыте, о том, какие трудности приходится преодолевать родителям недоношенных детей. А также о том, каким образом любовь и забота могут сделать невозможное возможным.
Позвольте представить вам нашу сегодняшнюю героиню — Елена Олеговна Полякова.
Елена Олеговна работает в Медицинском Университете Караганды на должности декана и является мамой четверых детей. Среди её детей два старших близнеца, которым сейчас 17 лет, и они тоже играют важную роль в нашей истории. Елена Олеговна сейчас практически не принимает пациентов, и в основном занимается управленческой деятельностью, она решила вложить силы в повышение своей квалификации, обучаясь по программе MBA.
1. Можете ли вы рассказать нам о вашем первом впечатлении, когда узнали, что ждете близнецов? Каковы были ваши чувства и ожидания?
Ситуация была такая, когда сделали тест, и увидели две полоски,
я пошутила: «Смотри, две полоски - двое будет»
Муж удивился: «Серьезно, двое?». А я в шутку так бросила, невзначай запрос во вселенную. После этого, два дня еще объясняла, что просто пошутила. Тогда УЗИ еще не сделали.
Но потом у меня образовалась гематома - под плацентой было скопление крови. И у меня где-то на третьей неделе началось обильное кровотечение. Мы были записаны к одному врачу, когда поехали на УЗИ, кровотечение усилилось. Так как наш врач задерживался на операции, он сказал, чтобы мы поехали в первую попавшуюся клинику. Муж буквально на руках занес в больницу, я это очень хорошо запомнила, еще на мне были светлые джинсы. В общем, зрелище не для слабонервных.
Самое интересное, в последующем, я много лет проработала именно в этой клинике. Но на тот момент, врач хотела уже уходить домой, мы ее буквально на пороге остановили. Когда она делала УЗИ, так спокойно сообщила, что оба «плодика», она как-то так их назвала, находятся в матке. Также сказала, что спасти их можно, эта гематома находилась на выходе, но нам нужно срочно ложиться в больницу. Пока она выписывала направление, я лежу, а муж на меня смотрит:
«В смысле, два?»
Она все также невозмутимо: «Да я вижу две яйцеклетки, четвертая неделя».
Меня увезли в больницу, тогда тактика была такая. Я лежала практически месяц на сохранении. В областной больнице я пролежала 2 недели, потом еще месяц дома. Я вообще не вставала, супруг мне все приносил и подавал. Вот так мы сохраняли беременность. Потом все пошло хорошо.
Но эмоции были, я бы сказала так: радостно-настораживающие. Потому что мы были очень молоды. И такая неожиданность, хотя, наверное, на тот момент мы еще не осознавали всю ответственность. И больше была – гордость! Но ни на минутку, у меня никогда, за весь период беременности, не было сомнений, что что-то пойдет не так, что я их потеряю. Вот такое внутреннее чувство было настолько сильное. Я с трепетом шла потом через неделю после сохранения на УЗИ, когда мне сказали, что гематома уже практически рассосалась, что все хорошо, дальше все зависит от вас. И после этого я спокойно вышла на работу.
2. Когда вы родили раньше срока, каково было ваше состояние?
Я работала тогда преподавателем в университете, и бегала спокойно на работу. Никто из докторов, кто меня наблюдал, не видел никаких тревожных признаков. Вообще никаких. Немного больше был живот, чем должен был быть. Но это я сейчас уже осознаю, что я буквально перед собой тарелку могла на живот поставить. Но тогда никаких признаков не было, и беременность так спокойно протекала. Мне срок ставили на первые числа июня. В декретный еще не вышла.
В тот день у нас на работе должен был быть день фотосессии. Тогда начали организовывать первые сайты. И мы должны были фотографироваться на сайт. Тогда все только началось раскачиваться – апрель 2007 год. Ко мне в семь утра пришла визажист. Она меня накрасила, и тут же, как я проводила ее, было это около 8 часов утра. Я зашла в свою комнату и у меня отошли воды. И вот такая я вся красивая вызвала скорую, сумка правда уже была собрана. Это была первая беременность, и я купила книгу «Ребенок и уход за ним». Я по ней готовилась стать мамой, там даже что-то выписывала, и поэтому сумка у меня уже лежала. Супруг спал, мама спала, а я вызвала скорую и уехала.
Это было просто за одно утро. Невероятно быстро.
И даже муж, когда я еще была дома и у меня отошли воды, проснулся, и спросил у меня: «Ты что делаешь?». Я ответила: «Я по-моему рожаю». Он был с ночной смены и поэтому он снова уснул. А когда проснулся в пол одиннадцатого – у него уже были дети.
Все в каком-то шоке проходило.
И опять же, вот это состояние шока, я тогда не осознавала, в каком реально риске мы находились. Эмоциональное такое потрясение было, что я не могла выдохнуть и провести анализ ситуации. То есть, я понимала, что у меня отошли воды, схватки начались. Сначала они были редкими, потом пока мы приехали они участились.
Я приехала в больницу с профессиональным макияжем и прической. Очень удивилась акушерка, которая меня принимала. Она так посмотрела на меня: «Вы, что совсем тут!». Но, несмотря на это, в роддоме меня встретились фразой:
«Мамочка готовьтесь, потому что ситуация серьезная, детки вряд ли выживут».
Это первое, с чем меня встретили. Сказали, что очень маленький размер деток. Никто не сказал: «Успокойся, идем рожать, там будем принимать меры». В общем, в роддоме мне сказали, готовиться, что, скорее всего, все закончится плохо.
3. Расскажите о роли медицинских специалистов и медицинского персонала на вашем пути. Какие советы и поддержку они вам предоставили?
Знаете, мне просто феноменально повезло с неонатологом Анной Черкасовой, которая их принимала. Детки не плакали, их достали с разницей в две минуты. Родовая деятельность потом прекратилась. Мне делали кесарево. И получается, что неонатолог, несмотря на слова акушерки, что надо быстрее, она сказала: «Все будет хорошо, все не переживайте». Она даже успела мне их поднести, чтобы я их увидела на секунду. И тут же детей забрали.
А потом стали происходить какие-то чудеса именно со стороны медицинского персонала.
Девочки-медсестры, сама врач неонатолог ни на минуту их не оставляли.
Дети лежали в отдельных боксах - кувезах, под кислородом, понятно, что все в трубках, в катетерах. Катетеры были и в венах головы, и в венах рук. И маски были, куда шла подача кислорода. Но ни на секунду медицинский персонал не отходил.
Сначала меня не пускали к ним. Меня разместили в отдельную палату. Но я сидела прям под дверью палаты, где лежали дети, либо стояла в лестничном пролете. И я видела, что даже когда медсестра хотела идти обедать, она звала другую медсестру. Весь этот месяц, который мы в роддоме провели, их ни на секунду не оставляли. Там было понимание и доброта.
Я хочу отметить, что врачи тогда не знали, что я преподаю в Медицинском университете. Это даже не объявлялось, никто не спрашивал, где я работаю, и имею ли какое-то отношение к медицине. Я считаю, что мне блестяще повезло и морально и психологически они меня поддерживали. Спустя 2-3 недели, конечно, узнали, но это ничего не изменило. Изначально мне попалась очень хороший врач неонатолог. Поддержка была отличной.
После того, как я сдала анализы, что-то еще, мне потом разрешили к ним заходить. Я сцеживала молоко и, по крайней мере, сама их кормила со шприца и с пипетки. Они начали сами глотать буквально на второй неделе. Мы три недели набирали вес, потому что родились мы 1 кг 800 гр и 1 кг 890 гр. Но в первые же дни 300 – 400 грамм скинули. И получилось так: 1,4 кг и 1,5 кг.
А выписывались мы уже 2 кг с хвостиком. Но у детей были все время какие-то подергивания, какие-то хрипы. Прежде всего, была проблема именно с дыхательной системой. Если другие органы уже более-менее были готовы, то именно дыхательная система была с проблемами - забит нос, нет нормального дыхания. Первое время мы немного лихорадили. Вот этот весь период так прошел.
4. Ваш опыт свидетельствует о том, что недоношенные дети более уязвимы перед внешними раздражителями, включая респираторно-синцитиальный вирус (РСВ). Могли бы вы рассказать о мерах, которые вы принимали, чтобы защитить своих малышей от таких опасностей?
Уже потом, когда успокоилась и выдохнула, я поняла, насколько мои дети уязвимы, и насколько они не защищены от бактерий и вирусов. И здесь очень страшно было, когда нам рассказали, что возможен вот такой вирус. Не то что, ребенок по каким-то еще причинам не выживет, а что именно будет поражение одним из видов вирусных инфекций, и именно это приведет к дестабилизации состояния.
Нам вовремя вообще никаких прививок не сделали. Мы их гораздо позже делали. В роддоме нам только при выписке БЦЖ поставили, когда вес нормальный был. А так даже слова такого не было, что иммунизацию надо повысить, чтобы что-то сделать. Поэтому мы всегда были в зоне риска. Никаких специфических мер проведено не было. И я считаю, что из-за этого, у одного из моих детей на сегодня стоит диагноз – бронхиальная астма.
Сейчас на фоне современной терапии, на фоне современного лечения мы добились очень хорошей ремиссии. У нас уже несколько лет нет приступов. Они даже занимались легкой атлетикой, дзюдо. Призовые места занимали. У второго ребенка не было таких серьезных проблем, но с семи лет началась аллергия практически на всё в момент цветения.
А вот первый ребенок, он был меньше весом, и именно он лихорадил. Скорее всего, тогда экспертизы не проводилось, но я думаю, что это мог быть респираторно-синцитиальный вирус (РСВ). По симптоматике было похоже на это. У него развивалась бронхиальная астма. Мы наблюдались много лет, и на определенных препаратах ребенок находится до сих пор.
Хотя сейчас подростковый период, и я Всевышнему благодарна, что у нас нет тех симптомов. Ребенок сменил город, сейчас живет не в Караганде, а в Алмате, и там он себя лучше чувствует. Приступов нет, реакций нет, аллергии тоже у них нет. Но весь младенческий период, весь подростковый период, это был ингалятор, это были моменты медицинских отводов от тех прививок, которые надо было по возрасту ставить, аллергические реакции.
Это я сейчас так спокойно на все это реагирую, потому что ребята уже здоровые и крепкие парни, и все хорошо. Но на самом деле, если проблему осознать – очень хотелось, чтобы в тот момент был препарат, который проводил бы профилактику вирусной инфекции моих детей. Очень хотелось бы.
Сейчас не только с профессиональным мнением, но и как мама, которая на себе все это пережила, говорю - если такая возможность есть, я прямо рекомендую, нужно использовать шанс профилактики от вирусов.
У меня есть подруга, у нее тоже дети раньше срока родились. Но там серьезнее ситуация была, и они намного дольше были в больнице, там была тройня и одной девочки не стало. Двое деток только осталось. И она говорит, знаешь, даже если бы был один шанс, конечно, мы бы хотели его использовать.
Ведь сейчас современный мир позволяет сделать профилактику, поэтому мы негодуем и не понимаем, почему этого не делается, когда медицина шагнула так далеко. Ведь наши дети могут быть здоровы.
5. Какие трудности вы и ваша семья пережили, когда ваши близнецы были в неонатальной интенсивной терапии (НИТ)? Каково было общение с другими родителями, находящимися в подобной ситуации?
Когда я именно лежала в роддоме, мне кажется, первые две недели я просто сидела на лестничной клетке, рядом с их комнатой. Я ни с кем не общалась. В палате я была одна, в отдельном отделении для недоношенных детей. Я не лежала в роддоме, это было отдельное отделение.
И я как сейчас помню, у меня в палате стояла кровать моя, и напротив две пустые железные кроватки детей.
Вот это, знаете, просто добивало, что их нет здесь.
Я слышала, как по коридору где-то на других этажах ходят мамочки со своими детьми и это ощущалось ужасно. Потом ко мне в соседнюю палату перевели девушку с дочкой. Но ребенок был очень недоношенный, всего 500 грамм. Их потом на реанимационном автомобиле увезли в детскую областную больницу в реанимацию. Я не знаю, тогда сотовых телефонов не было, что там было дальше.
И как раз-таки общения там не хватало. Я чувствовала себя очень одиноко, поэтому для меня девчонки медсестры и врач неонатолог были просто всем. И муж, который приезжал каждый день, был для меня моральной поддержкой.
И вот уже спустя пять-шесть лет, у меня появилась пациентка с тройней. Мы общались и теперь подруги.
6. Вы рассказываете о времени, проведенном в отделении, и упомянули две пустые кроватки. Это ведь очень сильно давило морально. Какие методы и стратегии вы использовали, чтобы поддерживать свое ментальное и эмоциональное здоровье во время этого сложного периода?
Я уходила все время из своей палаты, и сидела где-то в коридоре на лестнице, на окне. В палату возвращалась только сцеживать молоко. Сцеживала я очень много и часто, когда нет активного прикладывания к груди, есть страх, что молоко пропадет. И не хотелось, чтобы дети были все-таки на искусственном вскармливании. Потом они стали есть нормально, это было в четыре месяца. Потом мне уже не стало хватать молока и добавили искусственный прикорм. Но это связано именно с тем, что не было активного прикладывания к груди в самом начале.
На тот момент, к сожалению, никаких там методик я не знала, и не понимала, что делать. С того момента, как воды отошли и до того момента как я их взяла на руки и больше не отпускала, у меня было такое позитивное мышление, я ни разу в голове не допустила мысли, что их не будет. Как только мне кто-то начинал что-то говорить, или у меня внутри мысль зарождалась.
Я просто себе говорила: «Нет, все. Стоп. Этого не будет. Мы будем вместе».
И я даже не проигрывала вариант, что их не будет. Это единственное, что меня тогда выручало, я не давала плохой мысли развиваться.
7. Часто мамы в первые дни после роддома создают изоляцию для ребенка, переживая, что иммунитета еще практически нет. А каково было первое время после выписки из больницы у вас с недоношенными близнецами? Какие особенности ухода и воспитания вы встретили?
Когда мы приехали домой, мы жили в квартире вместе с мамой и братом мужа. И мои родственники все время приходили. И подруги приходили помогать. Мы не делали прям такой изоляции. На счет этого я особо не переживала, конечно, если человек болеет, который мне помогал смотреть за детьми, к примеру, подруга моя или тетя – они говорили, что приболели и не придут. И это само собой. Но такого, чтобы «прям совсем не подходите к детям» – не было.
Я наоборот, была убеждена, что нам необходимо было инфицироваться, в хорошем смысле. Что нам нужно было познать всю микросреду: микробы, бактерии, вирусы и все остальное. Наверное, с одной стороны, я сейчас думаю, это был ну немного глупый шаг с моей стороны. Каких-то ограничительных мер мы не делали.
Я очень хорошо помню, что мы огромный акцент сделали на физическую реабилитацию. Понятно, что мы вовремя не держали голову, ни сели вовремя, даже был большой вопрос – нет ли ДЦП. Это был следующий период, когда невропатолог нас смотрел и говорил, что здесь не все хорошо, или что вы не пойдете и так далее. Но опять, когда невропатолог мне это говорила, я, наверное, как болванчик какой-то на нее смотрела и говорила:
«Мы пойдем, у нас все будет хорошо!»
И мы начали очень активно. Дома два раза в день я набирала полную ванну воды для занятий аква-аэробикой. Просто гуляли два раза в день, в любую погоду. Купила большой мяч. Делали массаж. Но опять же, проблема, с которой мы столкнулись, это очень частые насморки, может это и ,правда, было связано с тем, что к нам часто приходили посторонние люди. Но я была уверена, что в этот момент очень важна иммунизация, которую надо было провести в первые месяцы. Использовали не медикаментозные методы. А потом потихоньку, уже все прививки сделали.
Конечно, возможности ввести четкую профилактику, от конкретного штамма вируса, не было такой возможности. Делали обычные прививки и все.
8. Можете ли вы поделиться историей или моментами, которые были особенно важными и значимыми для вас и ваших детей в процессе их развития и роста?
Я сейчас это время, как сон, вспоминаю, какие-то моменты уже просто забылись.
Первое это все-таки отставание в физическом развитии.
Второе, это опасение и страх ,особенно в первые месяцы, когда иммунитет такой еще совсем не совершенный, опасения, что они от самого обычного вируса могут заболеть и это все может закончиться. И вот этот момент тоже очень важен был. Еще раз повторюсь, я старалась не ограничивать в общении с родственниками, близким кругом друзей. Но все равно тревога, конечно же, была. А так хотелось бы, если честно, чтобы кто-то пришел, какой-нибудь массажист или супер невропатолог и четко сказал: «Так нужно опасаться вот это и это. Нужно сделать вот это и это. У всех дети в месяц головку будут держать, у вас это будет в три-четыре».
Мне тогда не хватало информационной поддержки очень сильно. Интернета как такового практически не было. И мы не знали многого. Книга, которую я купила «Ребенок и уход за ним», старая и излюбленная, претерпевшая уже много переизданий, не содержала информации про недоношенных детей. Проблема была в этом. Я не знала, что можно и нужно делать для моих деток.
9. Какие советы вы можете предложить другим родителям, столкнувшимся с недоношенностью своих детей?
Один из важных советов, это никогда не терять, конечно, веру. Быть духовно крепкими, стойкими, это очень важно.
Второй совет – не лениться, использовать все методы физической и медикаментозной реабилитации и иммунизации, какие возможны в современной медицине. Если возможно прописать стоп какому-то вирусу, который столько осложнений может наделать, то это нужно сделать. Если нужно три раза в день делать массаж, гулять, купать ребенка, то это нужно делать. Здесь не обязательно для этого какие-то специальные курсы проходить, сейчас как раз вся информация уже доступна.
Самый главный совет – не отчаиваться, не опускать руки и восстанавливать своего ребенка, принимать все меры профилактики, которые известны на сегодняшний день.
10. Наконец, какие уроки вы извлекли из вашего опыта как мамы недоношенных близнецов, которые могли бы поделиться с нашими читателями?
Если бы сейчас все это происходило, то, скорее всего, все было бы совсем по-другому.
Самый главный опыт, который я для себя вынесла, что ничего нет ценнее, чем твой ребенок и его здоровье.
Это высшая ценность. В такой момент ты забываешь про себя.
Сейчас такая практика существует, что мама должна отдохнуть, что мама должна изолироваться, саморазвиваться и должна полюбить себя, чтобы ее полюбил ребенок. Сейчас это модно – ставить свое «я» в центр. Но когда твой ребенок находится в опасности, это чувство вообще не имеет какого-то веса. В приоритете только ценность жизни твоего ребенка.
Высший дар – это здоровье наших детей. И если есть какая-то мера, которая может предотвратить развитие опасных инфекций, она должна быть применена на все 100%. Только тот, кто это пережил, может понять, как это важно.
То есть, если бы у меня была возможность остановить ту же бронхиальную астму, и потом ездить на отдых и везде не носить с собой баллончик, для купирования приступов. Или не говорить: «Там клумба, не подходи туда, иначе сейчас опять приступ начнется». Если бы все эти моменты можно было избежать, я бы сделала не задумываясь.
Мы благодарим Елену Олеговну за её честные и искренние слова и желаем ей и её семье дальнейших успехов и счастья на этом пути. Пусть её история останется источником вдохновения для всех нас, и пусть она поможет нам лучше понимать и ценить бесценный дар материнства.
Материал подготовлен при поддержке компании «АстраЗенека». Материал предназначен для широкой аудитории. Информация, представленная в данном материале, не представляет собой и не заменяет консультацию врача. Необходимо получить консультацию врача.
Номер одобрения: KZ-2506
Дата одобрения: 29.09.2023
Дата истечения: 29.09.2024
Фото: на обложке ru.freepik.com
в тексте: Полякова Е.О.
