"Отцы есть, но где-то рядом, как хозяйственные отделы в супермаркетах." - Аджиджиро Кумано об отцовской любви

Заканчивается короткое воскресенье... За окном шум изредка проезжающих машин, на столе остывший чай. В голове отрывки дня, сцены из просмотренного с детьми фильма, краткие обрывки беседы за обедом, сладкие воспоминания слов дочки: "Папа, я тебя тоже люблю!"... Я сижу и думаю, почему никто и нигде особо не пишет об одной очень важной вещи в жизни.

Вещи, которая формирует личности, их разрушает и вдохновляет. В социальных сетях мы говорим обо всем. Нет пределов совершенству и почти нет вещей о которых мы сегодня не говорим. "Умные слова", "Слова Вечности", советы бывалых, примеры из жизни, афоризмы умных и не очень людей, фразы звезд и подонков, какие то истории... Очень много слов о любви. О любви во всех ее проявлениях. О любви пылкой и о любви вечной. О любви страстной и о любви платонической. О любви к женщине, реже о любви к мужчине. Много о любви к детям. И в большинстве о любви матерей к детям. Тема материнской любви ярка, безгранична, всеобъемлюща, многогранна и обсуждаема. Океаны слез, бескрайние просторы самых теплых чувств, умиление улыбок, сердцебиение жалости и разрывы нежности...

А такой темы как отцовская любовь, почти нет. Я всегда жду ее. Жду посмотреть какая же она у других? Вдруг у меня что то не так? Вдруг я ошибаюсь или уверенно прав? Или опять с друзьями обсуждать? А если учится у них почти нечему? Или друзей почти не осталось? Эта тема загадочно не обсуждаема, а если обсуждаема, то не ярко, тихо, вскользь, почти шепотом. Зачастую через ниагарские водопады женских снимков с детьми, на редких фотографиях неожиданно покажется отец, испуганно или восторженно - счастливо сжимающий детей. На страже материнской любви стоят мириады журналов, глянцевых и нет, миллионы телевизионных передач, сотни сайтов, десятки каналов. Ею наполнено все, даже большинство пластов детских воспоминаний.

Отцы есть, но где то рядом, как хозяйственные отделы в супермаркетах. Купить то, что нужно в первую очередь, или не забыть купить, или вспомнить и купить. В целом чувствуешь присутствие этой темы, но оно ускальзывает от тебя, как мягкое мыло проходит сквозь пальцы и смывается в воспоминания. Многие скажут, что это не так... Многие скажут, что отцы сами виноваты... Многие приведут примеры... Большинство из своей... Некоторые из моей. А мне это не важно. Чтобы мне говорили, какими бы словами не делали больно, как бы не рвали душу и обливали помоями, я скажу, что я сын своего отца и отец своего сына, даже двух сыновей. И трех дочерей.

Я, отец пятерых детей, со своим непередаваемо тяжелым опытом взаимоотношений, сегодня многое вижу. Вижу в отцах. Вижу какие они. Вижу их любовь к детям. Особенно, в мужчинах, которые разделены со своими детьми. Это понимаешь с полуслова и с полувзгляда. У нас нет культа отцовской любви, это вроде как само собой, не надо обсуждать. Мы стесняемся ее, особенно сами мужики. Все ходим в масках. И женщины нам помогают. Отцы должны быть суровы, а дети послушны. Отцы должны быть мудры, а матери понимающими. Один только культ отца есть... Отца родного. Чтобы в кабинете портрет висел. Признаемся, входя в семейную жизнь женщина сегодня уже заранее готова и обижена на мужчину, что он ей с детьми помогать не будет. А он заранее помогать не собирается и практически настроен на ее обиды. Pattern of behavior. Все роли распределены. Она, не успев родить, уже страдает, он, также еще ничего не сделав, чувствует себя виноватым... Зато как в жизни. Все сложно и живем. Редкая женщина допустит мысль, что дети с отцом без нее будут счастливы. И более того, внедряет эту мысль сначала себе, потом отцу детей, потом детям.

Мужчина, еще не пробуя, уже боится. Как? Я с детьми? Это невозможно! Женщина ждет этого и убеждается, что была права. Все в крик и все счастливы. Мама и папа вместе. На одной разделочной доске. Но дети подспудно тянутся к отцу... Крутятся вокруг него, мешают сидеть, лежать, читать, играть в свои игрушки. Детям нужна отцовская энергия, отцовская любовь. Но... Мы не привыкли показывать ее, не умеем ласкать собственных детей, а многие считают, что остаться с детьми это хождение по мукам...

Я помню как мама и папа ругались, били тарелки и хлопали дверьми, но это на мою любовь к ним никак не отражалось. Папа, как занятой человек, вечно был на работе или в командировках, но даже сейчас скажу, что я был счастлив, когда он был дома, а когда он болел я целовал ему руки. И если мне кто то скажет, что его было мало в моей жизни, то я тому человеку сразу в рог дам. Лучше моего папы нет. Потому, что он папа. Мой. Я знаю его запах и привычки. Потому, что к сорока, многие его привычки уже стали моими. Наверное, ему тоже говорили, что он мало проводит времени с мной. И не делает уроки. И не ходит со мной в поликлинику. И не сидит на школьных собраниях. И не смотрит дневник. И не читает мне книги. И спит когда я болею. А я скажу: а мне глубоко все равно!

Я папу люблю не за это. Я своего папу люблю за то, что, когда он работал в Федерации футбола, он мне, при всей детворе нашего двора, бросал настоящий кожаный мяч "Танго" или "Ацтека". Или за то, что водил нас всем двором на фильм: "Это - Пеле", с которым он познакомился на Чемпионате мира по футболу в Лондоне в 1966 году. Я люблю своего папу за то, что я с кучей друзей проходил на фестиваль "Голос Азии" на Медео, где он двадцать лет был директором. Я его люблю просто так. Не за то, он делал для меня то, или другое. А за то, он просто есть...

И я сейчас отец. Многодетен и практически бесправен. И с ощущением, что что-то должен. Когда оно начинает теряться, о нем напоминают. И хорошо, что напоминают, это позволяет мне ценить редкие минуты своего счастья от встреч с детьми. Встреч без посредников, встреч без промежуточных звеньев, правда, пока только со старшими. И я счастлив с ними, и вижу как они счастливы со мной. У меня своя собственная практика общения и воспитания детей. Ребенок находится в центре моей любви. Абсолютной и безусловной. Практически неограниченной, но... Есть внешний предел. Он не растяжим. Он очень строг и холоден. Внутри дети могут делать все что хотят. Хоть на голове ходить. Главное, не переходить черту. И они это знают. Если черта пересекается, наказание наступает сразу, незамедлительно, без предупреждения, предельно жестко, но с пояснением. Почему так нельзя. Главное, разъяснение! И без сюсюканий и истерик. По мужски четко и доступно. Плохо, потому что... Раз. Два. Три. Старший много получал и получает, зато девочки уже, на его примере, за буйки редко заплывают. И снова любовь и радость. А еще я с ними много езжу. Каждые каникулы мотаюсь на Кудыкины горы, чтобы наполнить их жизнь впечатлениями. Яркими, сильными, положительными.

Они давно у меня умеют проходить пограничный контроль, регистрироваться в аэропортах, брать такси и регистрироваться в гостиницах, покапать продукты в любой стране мира и кушать любую кухню. Вещи покупают себе сами, потому что у каждого свой собственный кошелек. Я им только проживание и проезд плачу. Я с ними начал ездить когда младшей было года три. Езжу всегда один, потому опыт семейных поездок показал, что слепая материнская любовь чаще ограничивает детей в самостоятельном открытии мира. "Нечего", "якомусказала", "этомыещепосмотрим" не сильно помогают детям поковырятся, да полазить где не надо. Зато младшая из старших детей плавает со мной до буйков с шести лет и не парится, с пирсов мы прыгаем коллективно, а в Диснейлендах катаемся на самых безумных горках. Едим мороженое в диких количествах, ходим пешком как на марафоне, сидим на асфальте и по вечерам шляемся по самым странным и подозрительным подворотням.

Отцы, которые не имеют возможность видеть своих детей или видят их реже чем хотелось бы, могут многое рассказать, но стараются молчать. Такое редко расскажешь. Даже друзьям. Чаще такому же как ты. Зажатому собственными чувствами, страхами, обидами, чувством вины и надеждой на новую встречу. А что остается делать? Нас легко вывести из себя, ведь мы часто слышим: нет. сегодня не получится. У нас сегодня гости... Или: мы в гости... Или: прохладно. Его/ее продует... Она приболела... Он после садика возбужденный... Нет, ты сам не заходи... Мама против... И я против... Не надо ребенка травмировать...

Я понимаю, что многие женщины уже за факелы схватились, чтобы сжечь меня на костре негодования, но просто прошу послушать тех, кто молча живет с пугающим чувством потери. Причины не обсуждаю, это вопросы других тем. Возможно смежных, возможно совсем далеких от этой. Но такие как я обычно молчат. Сначала ругаются, кричат, угрожают, а потом все больше терпят и молчат. Потому что это лучшее из средств. Ведь против них все средства хороши. А их очень много.

Закон не на стороне мужчин. Жизнь не на стороне мужчин. Общество и общественное мнение не на стороне мужчин. Мужчины просты и наивны, особенно когда испуганны и растеряны. Тебе говорят ты дерьмо, ты веришь. Тебе говорят, что должен, ты чувствуешь себя должником. Тебе говорят, что все из за тебя, ты ешь себя. Тебе говорят, что сначала ты должен сделать, то, потом другое, потом третье, потом "посмотрим еще" или "может быть". Ты, стиснув зубы и сжимая кулаки, пытаешься понять. Что делать? Как быть? Залить деньгами или отрезать от всего? Стоять на коленях или гордо вмазать в глаз? Пытаться поговорить или, сглотнув слюну, угрюмо помолчать?

Как я когда то написал, мне хочется однажды увидеть себя со стороны, как я, эдакий старый пердун, сижу в кресле, а по мне ползает и шарится толпа маленьких звонких потомков. Всех цветов, оттенков и расцветок. А самая маленькая и сладкая маркером разрисовывает мои шершавые руки, при этом не забывая одним пальцем лезть мне в нос. Я буду ловить этот маленький пальчик ртом и пугать, что укушу, а внучка будет делать вид, что боится и снова лезть ко мне. Я буду счастлив безусловно, безгранично и без остатка...

Меня уже успели обозвать святошей. А мне смешно. Я никогда им не был и не стараюсь быть. Во мне светлого ровно столько сколько темного. А может быть и больше, чем в других. Я много натворил и мне есть о чем жалеть, но я никогда не пожалею, что у меня столько детей. Мне трудно сейчас, да и всегда было нелегко, но мои пути с ними давно предопределены. Нам мешают, нас разводят в стороны, нам говорят неправду, но это уже принимается как испытание. Испытание моей любви.

Живешь и думаешь, зачем все это? Ведь можно ее не испытывать, а пользоваться ею. Пользоваться во благо. Ведь это же любовь отца.

(написано в 2012 г.)