История маленькой, но очень сильной девочки
Родилась однажды на свет наша прекрасная девочка. И всё у нее было, как у многих таких же прекрасных девочек. Она росла, была весёлой и жизнерадостной, иногда плакала и баловалась, ходила в садик, на плавание и гимнастику. И мы ее очень любили и любим по сей день.
Чуть больше года назад, 24 июня, в 6 утра. Наша доченька проснулась, для нее было обычным просыпаться в это время, потому что с самого рождения мы старались придерживаться примерно одного и того же режима дня, который описан во многих книгах по воспитанию детей. Как всегда попросила печеньку, ее любимую - овсяную. Взяв печенье она пошла в зал, села на диван, а я вернулась в спальню, «долежать» 5 минут, чтобы окончательно проснуться.
И тут не успев сесть на кровать, услышала ужасный звук с ее уст, даже не знаю, как его описать, вбежав в комнату увидела свою дочь полусиней, в растянутом, как дуга состоянии, с закатанными глазами и крепко сжатыми зубами, печенька валялась на полу.
Меня охватил такой панический страх, что я смогла прокричать только имя своего мужа и он через секунду влетел в комнату.
Первая мысль была, что она подавилась, но потом я поняла, что это судороги. Проверяю, дыхания нет. Муж, не зная, что делать в такой ситуации, как и я, засовывает с величайшим усилием дочке в рот пальцы, чтобы она могла дышать и держит язык, чтобы не запал. А оказывается, нужно было просто положить на бок. Я с трясущимися руками бегу за телефоном, звоню свекрови, она в прошлом врач. Она говорит следить, чтобы язык не запал и срочно звонить в скорую. Я тут же звоню. Вызов принят. Ждем. 10 минут показались вечностью, дочку не отпускает. В душе жутчайший страх, что она больше не придет в себя.
Два медбрата забегают в комнату. Молодые, видно, как они взволнованы при виде ребенка в таком состоянии. Делают укол. Ее тело через пару мгновений расслабляется.
Появляется нормальное дыхание и рвота. Нас везут в больницу. В скорую пускают только меня. Муж едет следом. Нас осматривает врач и говорит, что нужно делать МРТ, возможно есть какая-то нейропроблема. Приносят еду, доча просыпается после действия лекарства, кушает и снова рвота. Потом опять. Отпаиваю. Заходит дежурный врач, всё распрашивает. Говорит, что после обеда сделают обследование. Рвота еще была пару раз. Моя мама и сверковь бегают по просторам больницы и просят сделать обследование поскорее. Заходит заведующая отделения. Осматривает и говорит, что частая рвота не характерна для их пациентов. По некоторым признакам подозревает у дочери инфекцию. Дает указание везти нас в инфекционку. Нам с нехотью дают машину скорой помощи, приговаривая при этом, что мы должны сами как-то ее транспортировать. Мы настаиваем. Везут. В инфекционке очередь. Дочка на руках. Слабенькая такая. Через минут 15 ожидания ее осматривают. Подозревают менингит. Мы все в шоке и не верим. Для точного диагноза просят согласие на пункцию.
Я подписываю. Делают пункцию, всех выгоняют, доча вскрикивает. Мое сердце сжимается. Два часа ребенок должен лежать после нее не вставая. Ставят диагноз: серозный (энтеровирусный менингит). Как? Откуда? Ведь не было ни одного симптома кроме этих утренних судорог. Доченька бегала, играла, кушала, плавала, веселилась и ничего у нее не болело.
Говорят, нужно ложиться в отделение. Нас оформляют, муж едет за вещами домой. Мы с дочкой в 4-местной палате, пока одни. Пытаемся попросить, чтобы за деньги дали отдельную палату, но они все заняты, пациенту к вечеру лежали даже в коридоре, потому что больница была переполнена. Доченька спит, сил у нее нет. Просыпается, перекусывает, ее снова рвет, появляется температура в районе 37. Я смотрю на нее и так страшно. Пытаюсь держаться, чтобы не разреветься. Поступают другие дети. Один мальчик наш ровесник вместе с бабушкой его кладут, тоже слабенький, но ни такой, как моя дочка. Хоть что-то говорит, просит кушать, несмотря на рвоту. А моя как тряпочка лежит. Нет сна. Грызу себя. Как я притянула эту ситуацию? Чем я виновата? Что Бог мне показывает? Зачем? За что?
К вечеру наша палата была заполнена. Но все выглядят лучше, чем моя.
Я молюсь, прошу у Бога прощения, хотя, как мне кажется, я не самая последняя грешница на земле. Живем с мужем честно, не воруем, не убиваем, не обманываем, не предаем.
Обычная среднестатистическая семья. И все родные такие же.
На 4 день доченьке становится лучше, она кушает, играет, говорит. Смотрит на мальчика, который уже такой живчик, и хочет всё делать как он. На пятый день решается пойти в туалет ножками. Я плачу от счастья. Пусть с моей помощью, ноги заплетаются, но старается идти.
На 9 день она выглядит полностью здоровой. Всё как раньше. Сдали анализы. Они хорошие.
На 10 день нас выписывают. В выписке написано: «Серозный менингит неизвестной этиологии» , то есть ничего не выяснилось в лаборатории за эти дни. Это настораживает бабушек-врачей, но не меня. Я верю, что всё позади. Что Бог миловал. Ей прописывают пить витамины, лекарство для улучшения мозговых процессов, запрещают спорт на год, обязательный учет у невропатолога и домашний режим на 14 дней. Ничего, главное, что все хорошо. А к плаванию и гимнастике она еще вернется, если захочет. Вот мои мысли на тот момент.
Мы как положено пробыли дома этот период. Она пила лекарства, радовалась, веселилась и играла, всё вернулось на круги своя.
И наконец-то по истечению двух недель мы вышли первый раз прогуляться во двор, счастью не было предела. Встретили ее подружек и друзей. Одна из подруг предложила прогуляться в парке Президента.
Это было 20 июля, стоял солнечный день и как раз к вечеру там было очень хорошо пройтись. Но в душе появилась какая-то тревога. Что-то внутри говорило: «Не идите» . Но дочка очень просила, ей так полюбился этот парк. Мы перекусили, взяли самокат и доехали все вместе туда на машине. Мы спокойно прогуливались, потом дети прокатились на самокатах. Я только успевала добавлять: «Доченька, потихоньку, никакой скорости».
Проехали они метров 300. Потом вместе со взрослыми побросали мячик, в легком режиме. И тут дочка говорит мне: «Мама, пойдем присядем. Что-то голова заболела» Мы сели, а она: «Нет, мама, голова сильно болит, пойдем домой». Мы попрощались с друзьями, я взяла ее на руки и мы пошли.
Буквально через 100 метров у нее начались судороги прямо у меня на руках. Мое сердце упало в пятки. Но голова трезво вспомнила все действия при судорогах. Я положила ее боком на траву. После окончания судорог у нее началась рвота. Я быстро набрала подругу и попросила вернуться. Они с мужем и с сыном подбежали к нам, вокруг уже стояло много людей. Вызвали скорую. Ее муж помог донести ее до Аль-Фараби, потому что мы были в центре парка, туда скорая подъехать не могла.
Прошло минут 10, нас загрузили и повезли в детскую больницу в неврологическое отделение, куда мы уже попадали в самый первый раз. Подозрение на реинфекцию менингита. Почему не в инфекционку я так и не поняла. Приехали туда в приемное, ее периодически рвало. Доктор говорит: «Это менингит, ее рвет, вам не к нам, сейчас вспышка».
Приезжает свекровь, муж был в однодневной командировке. Моя мама в дороге. Через минут 40 нашли свободную скорую, чтобы отвезти в инфекционку. По дороге второй приступ судорог, а у медсестры скорой ни одного лекарства с собой для купирования. Привезли, снова дикие очереди. Ее взяли на осмотр минут через 15-20. Снова говорят: «Нужна пункция» . Я подписываю. Только спасите. Я уже знаю, что эта процедура длится около минут 3-5. Но ее держат больше. Я стучу, не пускают. На душе дикое чувство тревоги и страха. Туда заходят несколько врачей. Минут через 10 главная дежурная врач выходит и говорит: «В ликворе кровь, скорее всего значит есть кровоизлияние в мозге» . Вам нужно срочно в первую городскую. Срочно нужна компьютерная томограмма мозга. Мое сердце в пятках. Благо эта больница рядом. К тому времени муж примчался прямиком из аэропорта. Прошло часа два или три на всё это. Ее забирают. Через минут двадцать говорят: «Новообразование в мозге, примерно около 70 мл объемом, нужно подождать минут двадцать и снова сделать КТ».
Ждем, дочка под действием препарата спит. Второй вердикт ужасен: «Это гемотома, она увеличивается, то есть можно говорить о разрыве сосуда мозга, нужна срочная операция иначе мы ее потеряем». Я подписываю. Ее забирают. Муж бежит в магазин за бритвами. Приносит, и вот нашу девочку уже везут в операционную с гладко выбритой головой. Ощущение, что я нахожусь в какой-то параллельной реальности, это страшный сон, это неправда. Врачи нам ничего не обещают. Сложный случай.
Я молюсь. Не прекращаю молиться. Что я только не говорю Богу. Ее оперировали четыре с половиной часа. Врачи вышли из операционной никакие. Вызвали в кабинет и говорят: «Произошел разрыв сосуда, образовалась гемотома, объемом примерно 100 мл, на том месте, где рвануло была старая гемотомка небольшого размера, по виду можем полагать, что она образовалась давно». Мы сразу начали вспоминать все ее падения. За больше чем три года их было несколько. Но она ни разу не падала в обморок после них, дико и долго не кричала, не было рвоты или спутанного сознания и какого-то повода для беспокойства, ничего в ее поведении не вызывало. Максимум плакала минут пять. Врачи говорят: «Надо было при самом сильном из них, сразу везти ее в больницу на обследование». Но кого из нас в детстве после падения возили в больницу. Ни я такого не помню, ни муж. Тут появилось дикое чувство вины. Далее врач говорит: «Мы вам ничего не обещаем, сейчас она введена в сон для восстановления, будет эти дни лежать в реанимации, едьте домой, к ней пока вас пустить не можем» .
Мы приехали домой и рыдали с мужем в захлёб несколько часов. Казалось мир остановился.
Она впала в кому на следующий день после операции, но мамы нам сказали, что ее ввели туда искусственно, чтобы эта новость нас не убила. Мы молились всей родней, подключили друзей и знакомых, в церкви мужу сказали, что групповая молитва помогает. Молились и верили. И на третий день она пришла в себя. Но еще была в стабильно тяжелом состоянии. Нас не пускали ни за какие коврижки.
День на пятый сказали, что она начала есть нормальную еду и что можно приносить домашнюю, даже нужно. В душе немного отлегло. Пустили меня к ней через неделю буквально на пять минут. Как она плакала, когда увидела меня и просила забрать ее домой. Она лежала вся в трубках, каких-то приборах измерения, с огромным швом на голове, с привязанными руками, потому что она хотела содрать это всё с себя. Кровь из головы ей не смогли полностью очистить, потому что не хватало нужного оборудования и врачами было принято решение убрать часть черепной кости для снятия отека и выведения из головы шунта (тонкой маленькой трубочки) через который они вымывали оставшуюся кровь, чтобы она не запеклась.
Через десять дней мне позвонили и сказали, что переводят ее в обычное отделение и я могу лечь с ней. Я была счастлива, что смогу быть с ней все время рядом. Она все также разговаривала, пела песни, пыталась рисовать, рассказывала свои любимые стихи, пыталась ходить в туалет не в подгузник, а в утку. Ей все также делали промывания, системы, уколы, все вены на руках и ногах были синие. Ее периодически начало рвать, потом температура поднималась до 39-40 градусов 3-4 раза в сутки, сильно болела голова. Врачи разводили руками и говорили, что это нормально после такой операции. Муж доставал редкие лекарства из под «земли». Наши мамы пытались найти связи, чтобы ее перевели в Астану, так как там есть очень хороший современный центр по лечению и восстановлению таких больных. Они своими стараниями, пожалуй, не дошли только до президента. Но нас не перевели. Ей становилось хуже. Я спала по 3-4 часа в сутки, потому что ей периодически становилось плохо. Было пару суток когда она стонала так, что не спала вся палата. К слову, отделение нейрохирургии по условиям застыло в советском времени. Только матрацы были новыми, их поменяли, когда мы туда поступили. Куча палат и все они переполнены. Самые разные дети и их родители спят на одной кровати. Четыре унитаза примерно на 50 человек включая врачей. Все старое донельзя. Неопытные недовольные медсестры, которые с первого раза попасть в вену не могли. Да и врачи не лучше, как оказалось. Через 15 дней ей стало настолько хуже, что бабушки наконец-то добились консилиума врачей. Было принято решение перевести ее в реанимацию. Доченька так плакала, что снова будет без меня, но я ей пообещала, что это ненадолго.
Ей сделали несколько мини операций по замене шунта, потому что он периодически забивался осадком ликвора (спино-мозговой жидкости) из-за воспаления и...инфекции, которую они, как оказалось занесли в ее мозг промываниями. Синегнойная палочка - название инфекции в простонародье. Она настолько сильная и коварная, живущая только в стенах больниц, воспитанная на сильнейших антибиотиках и устойчивая к их воздействию.
Мы искали новые современные антибиотики, которые могли бы победить эту инфекцию. Уже полмесяца не было никаких улучшений.
6 сентября ей исполнилось 4 года. Нас пустили в виде исключения с мужем вдвоем с шариками и подарками. Родственники и друзья записали ей видео сообщения с пожеланиями. Но она смогла посмотреть только два. Потому что начала плакать. Так грустно и по-взрослому плакать.
7 сентября очередная мини-операция по замене шунта. Вместо положенных 30-40 минут, ей делали ее почти 4 часа. Нас всех это насторожило, но врачи сказали, все прошло успешно. Мы не спеша всё прочистили. На следующий день она перестала говорить. Когда я спросила в чем дело. Мне сказали: «Это нормально, будете учиться заново после выписки» . Нам наконец-то разрешили привезти независимых от этой больницы врачей. Все давали надежды, небольшие, но всё таки.
В один из дней, я пришла к ней, состояние было тяжелое, но стабильное, врач начала чистить ей накопившуюся мокроту во рту, я стояла рядом и тут у дочери резко останавливается дыхание и она синеет. У меня паника, у врача тоже. Она кричит на все отделение имя главного дежурного врача, та вбегает, меня выводят оттуда. Начинаются реанимационные мероприятия. Мое сердце разрывается, я сижу на входе в отделение реанимации и молюсь. Через несколько минут выходит врач и говорит, все нормально. Я плачу. Она меня обнимает. Говорит идти домой. Дочку подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Кормят через трубку, у нее периодически случаются мелкие судороги. Она исхудала так, что видно все косточки.
В один из дней у нее случается при мне остановка сердца. Потом еще раз через несколько дней. Ее откачивают. Моя вера в лучший исход подорвана. От отчаяния я обратилась к ясновидящей, группе шаманов, биоэнергетику, еще к одной бабульке, потом еще. Мы с мужем делали всякие идиотские обряды, лишь бы она выздоровела. Но ничего не помогало. Она впала в кому. Мы приходим разговариваем с ней, просим прийти в себя. Сколько всего мы сделали. Но ничего не помогло.
И 31 октября прошлого года она ушла. На протяжении всего времени у меня болело сердце так, что я иногда не могла спать. И в этот день я проснулась с сильной болью. С утра к ней не пустили, потому что была очередная остановка сердца. Нас попросили прийти к обеду всех. Мы зашли с мужем, и как всегда, при звуке наших голосов у нее резко поднялось количество сердечных ударов, несмотря на кому. Она была бледная и с измученным видом Иисуса Христа, как на одной из икон в церкви. Я не хотела верить, что она уйдет. Мы просидели рядом с ней полчаса, внизу ждали родные, чтобы тоже к ней зайти. Когда мы ей сказали: «Пока, доченька!» у нее начал падать пульс. Нас попросили быстро удалиться. Ее реанимировали, успели зайти к ней все родные. И когда мы все вышли пульс остановился навсегда. Ее не смогли вернуть к жизни.
А дальше всё как во сне. Как ни с нами. На похороны пришло больше трёхста человек. Все горько рыдали. А на ее лице была улыбка и блаженство. Мне несколько раз казалось, что она дышит. И не только мне.
Уже прошло больше полугода как ее нет. Первые пару месяцев были, как в тумане. Но психологи, родные и подруги помогли мне вернуться к жизни. Я им безмерно благодарна за это. И как написала Барбара Пахль-Эберхарт, женщина потерявшая мужа и двоих детей в один день: «Я рада всему, что дарит мне жизнь. Если вы потеряли кого-то из близких, я понимаю вас...Но если вместе с этим вы потеряли способность радоваться, мне вас невероятно жаль...Помните, что в жизни, кроме испытаний, для нас припасено и много хорошего».
От себя хочу добавить, что даже после такой горькой потери, жизнь продолжается и мы улыбаемся. Душа вечна...
