Моя персональная белизна
Белые хлопья спускались на город, не спеша, окутывали и обволакивали живое. И он, как и я, замер и застыл. Озябшие руки как железные провода, застывшие ресницы - как заледенелые дороги. Я застыла, я замерла в упоенном мгновении ожидания момента движения. А движения нет. Его не может быть в этом тотальном единении природы с мрачной белизной.
Белизна не сродни дождю. Нет! Ведь он смывает, вычищает, меняет нас и обновляет. А белизна нас останавливает, заставляя замереть в наслаждении или томлении своей статичности.
Возможно, заставляя задуматься, что дальше?! Есть что-то дальше, или это перманентное состояние той дикой оледенелой белизны? Мы стали серыми - ты, я, он, они... Мы словно те белые хлопья, такие разные и такие одинаковые. Мы все в одном тоне, нас всех сковал холод, он не пробрал плоть до костей, он проник и сковал душу, сжал в тиски. Нет возможности дышать, потребляем кислород из последних запасов, которые вскоре будут на исходе - а что тогда? Кто мы? И где мы?
Мы все пронизаны нитью белизны, как нанизанные иголки, все равные без разбора.
Голые ветки деревьев безмолвно качаются, будто внемлют тайне, будто хранят ее. Под тонкой коркой льда спит весна, в тиши все, ожидая пробуждения, как и я. Ее сковало в кандалы, ее связали будто прутом, израненная и истерзанная не может ныне подняться с колен. Она обледенела и застыла, как и я.
В старинном замке она пела и цвела, окутывая все лучистым светом; деревья, травы и сады пели ей в унисон, пока однажды такой любимый ею дождь не застиг в своей неожиданной манере и не позвал с собой белизну, а она в ответ принесла пушистые белые хлопья, которые околдовали, обворожили и застудили нас. Ее, меня, нас.
Теперь она больше не танцует, не поет - а спит и ждет той трели соловья, неприхотливости жаворонка, что пел ей тем днем, и пение цикад, что пробуждались в сумерках, напоминая о приходе ночи - интимной, скрытной, таящей опасности или манящей своей крикливой тишиной.
Я знаю точно, мы переждем и перетерпим белизну, она отступит, она уйдет. И мы проснемся, оживем и снова будет пение птиц, колыхание деревьев ветерком, они заговорят, расскажут, и танец закружит нас вновь...
*Язык и стиль автора сохранены
