Прочла я статью «Мои причины остаться», и вспомнилось все… У меня в жизни никто ничего не спрашивал, в том числе - могу ли я остаться. Как оказалось, причин, чтобы мне остаться на моей Родине было мало. Да-да. Несмотря на то, что родилась я у здоровой, образованной, очень обеспеченной женщины, в полной семье, вторым долгожданным ребенком, папиной дочей. Скажете – разве перечисленного мало? Нет, конечно. Это все то, из чего складывалось мое счастье, пока однажды как песочный домик не стало все рассыпаться….
Сначала здоровье мамы. Выражалось изменение в ее здоровье неоднозначно. Сначала она была такой же, как обычно. Много подружек, гости, посиделки. Затем, я стала замечать, что с уходом гостей она не убирала оставшееся спиртное, и постепенно такие одиночные выпивания стали нормой. Мне было 14, когда впервые она закатила страшнейший скандал, и выгнала меня из дома. Я ночевала в гараже у пацанов. Дело в том, что в городе, где мы тогда жили, другой родни у нас не было. Бабушка, которой я раньше могла пожаловаться на резкость матери – лежала больной. А отец – был в очередной командировке.
Бабушка болела все сильнее, она почти не вставала. Ухаживала за ней медсестра от общества ветеранов, а мы с матерью почему-то не делали этого сами – не знаю, почему до сих пор. Но факт в том, что все мы, здоровые, нормальные люди, словно подцепили какую-то болезнь, и постепенно стали сходить с ума. Мой брат, который учился лучше всех в школе, был постоянным участником олимпиад, призером всего чего только возможно, неожиданно стал засиживаться с мужиками в гараже, пить пиво. Он оканчивал последний класс. Я – там же, только в других гаражах, слушала идиотские песни в компании странных недоумков. Мать постоянно допоздна работала и после работы куда-то вечно заезжала. Отец из командировки всегда возвращался не к нам, а к родственникам своей матери – в аул. Больше никого у него не было – кроме нас, и той родни. И, казалось бы, люби ты нас, цени больше, будь здесь хозяином, но.. однажды я услышала, что его называли кушик куеу, видимо, сильно больно его задевало это прозвище. Да и хозяином дома он никогда не был.
Наша трехкомнатная квартира была настоящим музеем. Она была полна старинных картин, сундуков с столовыми приборами из серебра, украшений необычных и очень красивых. Все это, рассказывала мама, принадлежало их предкам. В моем понимании это были какие-то далекие первобытные люди. Но годы спустя я узнала, что, во-первых, украшения были старинные, но еще носились и использовались в прошлом веке. А во-вторых, самое страшное…. Эти украшения были украдены. То ли мужем нашей бабушки (это был не наш дед, за него она вышла замуж из необходимости). То ли братом.
Не знаю, это или другое, гнали нас всех прочь из этой квартиры. А особенно – отца. Отца, который, в общем-то, очень сильно любил именно меня. С надеждой смотрели его глаза на сына. Но в своей дочери он видел отдых души. «Ты – мой королек», - называл он меня. И я и вправду была похожа на актрису из одноименного фильма.
То, что произошло дальше – очень похоже на работу пускового механизма. Когда музыкальную шкатулку долго долго заводишь, она бездвижна. Но, когда ключик отпускаешь – она начинает двигаться с положенной ей скоростью, пока не проиграет отмеренный свой танец до конца.
Так и получилось у нас. Пусковым событием стала смерть бабушки. Был жутко холодный октябрь. Земля подмерзла, и похороны проходили тяжело – то одного не было, то другого. Но, слава Богу, ее все же похоронили. И мне как-то стало легко от этого – потому что тягость ожидания хуже самого события. Я ощущала, что впереди – непростые времена, и, может, лучшее – позади. Но, это были перемены. Жестоко, скажете, но так и есть. Бабушка очень сильно болела последние …. Сколько я себя помню. Поэтому, хорошо, что она избавилась от страданий.
Мать мою как подменили. С сумасшедшей радостью она стала распродавать картины и украшения. Были 90-е. Уезжавшие на запад немцы и евреи с удовольствием выкупали у нее все. Не знаю, как там они все умудрялись провозить, но в итоге, через каких-то полгода наша квартира пустовала. Полупьяненькая мать, с гордым видом расхаживала по пустой квартире и разглядывала теперь мебель. Я не могла смотреть на все это – меня постоянно не было дома. Брат тоже, он поступил в медицинский, но оттуда призвался в армию и с удовольствием уехал.
Отец тихо ушел - уехал в свой аул. Настолько тихо, что было непонятно – был ли в этом доме у меня когда-то вообще отец или нет.
Я ушла жить к подруге. Ее родители уехали за границу и в ее квартире нам всегда было весело. Голодно, но весело. Однажды туда пришел парень, который остался со мной. Так мы и прожили год с З. И это был самый счастливый год моей жизни. Я так хотела любить его всегда и быть с ним рядом. Он так хотел того же самого. Но мы были очень молоды, и совершенно не знали, что делать со своей жизнью. После глупой ссоры он разозлился на меня, собрался и ушел. Я искала его повсюду. Но не нашла. Из веревки в грязном подвале меня вытащила моя подруга – мой единственный ангел-хранитель. Она подоспела как раз вовремя – лицо мое, как она говорила, было уже полностью синюшного цвета, а глаза почти полностью закатились. Когда в скорой меня вернули к жизни, спросили адрес – подруга назвала адрес моей квартиры. Конечно, она не могла быть для меня всем всю мою жизнь. И она оставила меня. После выхода из больницы я стучалась к ней, но мне никто не открыл.
И я вернулась домой. Даже дверь дома была холодной и чужой. После долгого стука, наконец, шаги. Мать, в настроении, в обновках, полуоткрыла дверь, и сказала приходить через два часа. Я оставила ей сумку и пошла снова шататься по району. Сначала я начала искать З. Раньше поиски ничего не дали – он уехал. Так сказали. Затем, я встретила ребят вроде бы из его класса. И они сказали, что знают, где он. Я пошла за ними. Мы оказались в какой-то квартире. Кто-то играл на гитаре. Кто-то сидел выпивал. Кто-то покуривал. Я собралась уйти. Но мне дали понять, что уходить поздно. Сначала меня отвел в спальню один урод. Потом другой. Затем – третий. Я ничего не помню – потому что ничего не чувствовала. Только после больницы, в желудке непонятно что, а они влили в меня грамм 200 водки. Что я не вырвала – то окончательно сделало меня ватной куклой.
И дальше – что было. Ничего не помню. Помню уже лицо мамы. Она смотрит на меня и пытается умыть. Оказывается, я сижу в ванной. Она плачет и вытирает лицо губкой. И что-то бормочет «Мы уедем-уедем-уедем»….
Мы и вправду уехали. Но с нашим «счастьем» лучше, наверное, было остаться.
Сначала там, в другой стране, у мамы все очень хорошо складывалось и в работе и в личной жизни. Затем, личная жизнь начала давать сбои. Слишком популярной она была среди местных мужчин. И женщины не выдержали этого. Турецкие женщины очень похожи с нашими, только в впоросах денег со своими мужьями они без особых церемоний – у них есть контракты и прочее. В общем, маме на работе намекнули, что ей не место в этом центре. И ей пришлось искать другое место. В другом месте (оно было полувоенное) мужчин было еще больше. И что-то снова у мамы пошло не так. Сейчас я понимаю, что у мамы было просто какое-то бешенство матки или как-там это называют. В итоге, от всего этого кошмара, мне захотелось куда-то сбежать. И я попросила маму устроить меня в закрытое заведение.
С момента приезда прошло 2 года, я закончила местный колледж для девочек. Мама не приезжала ко мне ни разу. И я приехала навестить ее. Маленькой квартиры, которую мы купили не было. Где моя мать – не знал никто. И лишь ее подруга по работе отвела меня в уголок и тихо сказала «Мать свою не ищи». Другие ее коллеги шушукались, когда я проходила мимо них.
Что делать? Я – без матери, без квартиры, с ужасным прошлым. Одно у меня было – красивая внешность и недоверчивость к людям. Считаю, что именно эти два качества очень помогли мне. Когда мы только приехали в Турцию, мы познакомились с бывшей казахстанской, которая держала в доле с родственниками небольшую гостиницу. Я пошла к ней с просьбой взять меня хоть уборщицей. На мое счастье – у нее освободилось место хостес. Но сначала нужно было пройти обучение. Я с радостью согласилась. Но в начала в лоб задала ей вопрос «Может, вы хотите меня использовать как проститутку?». На что Гулиям абла рассмеялась мне тогда в ответ.
В общем, мне очень повезло. Я день и ночь изучала гостиничное дело. И стала для Гулиям самым преданным человеком. Она в ответ потратила немало средств на мое обучение и сделала меня по-настоящему uzman high-end (спецом экстра класса).
Где же моя мать? Спросите вы. Конечно, я искала ее и во всех самых потаенных местечках страны,(а таких – немало). Пока однажды мне не сказали, что она стала проституткой. И один человек даже добавил, что если бы не ее алкоголизм, ее возраст не был бы ей помехой еще долгие годы. Вот так,оказывается, моя мать любила секс. Но, алкоголь, видимо – сильнее.
Прошло еще время. Я стала частенько бывать в Казахстане. Наряду с другими странами. В целом к Казахстану у меня не осталось какой-то сильной любви. Это, наверное, объяснимо. Я уехала отсюда после страшного группового изнасилования, после потери всех своих друзей, и была уверена, что никогда ничего хорошего не скажу о своей родине.
Но… Вот как бывает. Я настолько привыкла к пряным ароматам восточных базарчиков, что приезжая в Алмату, всегда первым делом ехала на Зеленый. Здесь запахи совершенно другие. Но они хоть немного напоминают базар как таковой. А люблю я алматинский зеленый базар из-за этой атмосферы 90-х. 90-е были – сплошной такой черной дырой. Где исчезали безвозвратно и люди. И жизни. И целые семьи. И репутации, и мечты, и счастье. Но и бывало, что пропадало безвозвратно у кого-то все плохое. А зеленой базар является в Алматы – одной из оставшихся черных дыр, где возможно любое волшебство. Поверьте мне, женщине, которая прошла огонь, воду и медные трубы. Если у вас что-то не получается – идите на Зеленый. И оставьте там все плохое. Если вам нужны силы – тоже. Идите туда и получите. Там все это есть. И не бойтесь ничего. Что было - прошло. Все, что впереди - вы нарисуете все сами. Сейчас я это знаю.
Но тогда, ребенком, почувствовала. Перед отъездом с мамой в Турцию мы распродавали последние драгоценности из прошлого и ходили по антикварным и по базарам. И я очень хорошо помню – я сидела тогда на лавочке, жевала пастилу, зажмурила глаза и просила Бога. Все исполнилось. Спасибо.
Ps: предварю вопрос – где мама я примерно знаю. Где брат тоже. Общаться и встречаться пока нет желания. Может быть – позднее. Без комментариев.
