История моей жизни (part 4)

Много раз я хотела порвать с ним. Я так любила свою мамочку, хотела не огорчать ее. И ради нее хотела забыть эту любовь, думала мамочке виднее, она не пожелает мне зла. Я бросала его, говорила не приходи, не пиши не ищи меня. Не ходила на встречи. Пока однажды не встретила его снова, совершенно случайно. Мое сердце разрывалось на части. От такой несправедливой, суровой судьбы. Со временем я выпытала у нее, что все, что ее не устраивает в моем Любимом – это его бедность. Только она, «а так, ниче парень» - говорила мама… Для меня это не было преградой. Теми ночами, когда там в деревне под лунным светом читала книги, я читала про Золушку. Про Ассоль с ее Принцем в Алых парусах. Везде побеждало добро.

В той глуши сказки и литература были моей отдушиной. Благодаря им, я знала что есть другой мир, что есть иные города, что та изнуряющая жизнь которую я проживаю не бесконечна, однажды я вырасту и упорхну как бабочка, в неизведанные края. Это придавало мне сил, спасало в самые темные ночи, согревало в суровые зимы.

Через два года наших отношений, случился первый поцелуй… Я дурочка так дрожала, так испугалась этого поцелуя и убежала. Я же деревня – думала забеременела. Все следующие дни рассматривала свой живот – не растет ли он.. А мама все пила , пила и пила. Она работала на базаре, за проданную одну кофту ей платили 100 тенге, и 500 тенге за выход. То есть 500 тенге она получает при любом раскладе, а за еще проданную одежду + 100 тенге. Иногда продавалось. Иногда хозяйка решила не давать ей 500 тенге, потому что ничего не продала, хоть и отстояла на морозе с 8 до 6 вечера.

Стоит ли говорить, как мы бедно жили? Сарайчик был арендован за 18 000 тенге в месяц, а еще мы с ней должны кушать, и путь в мой колледж не близкий – добираться на двух автобусах. Путем не хитрого сложения, можете сами прикинуть, сколько ей нужно было продавать, чтобы обеспечить наше существование. Мой парень понял нашу ситуацию, и понемногу мне помогал. Покупал проездные, давал денег на продукты, на книги.. Мама кажется смирилась.. И не спрашивала откуда у меня деньги. Как то раз, Он уехал в командировку. На целый месяц где то. Мне нужно было взять на проезд у мамы.

Когда я по просила, она так разозлилась, кричала, что вот она не дойная корова, что она всю жизнь погубила ради нас с братиком, что наш отец ее избивал, что я сижу у нее на шее… Было много громких слов обидных. Такого поворота судьбы я никак не ожидала. Моя любимая мамочка обвинила меня в лентяйстве, и что я сижу у нее на шее. Сердце так сжималось от боли.. Как же я могла работать , если учусь очно. После того дня, по сегодняшний день я не по просила у нее ни копейки. Я ходила пешком в колледж, заняла у подруг пока Он не приедет, и начала искать работу. Во втором курсе пошла работать рекламным промоутером. Это те самые ребята, которые ходят на улице и навязчиво предлагают взять рекламную листовку или газеты и журналы. 4 – 5 часов, в холод, в зной или в метель нужно было ходить по указанным улицам и раздавать листовки.

С первой зарплаты отложила себе немного на будущий месяц, и купила маме большой красивый банный халат и торт. Это же первая зарплата была, целых 12 тыс тенге. Мама подарок не оценила. Сказала, могла бы купить картошки с мясом… Халат стоил 8 тысяч, продавец обратно не приняла товар… Я поняла, что не все так безоблачно. Что психику которую изламывали в деревне, продолжают и здесь, в Астане. Учеба моя скатилась. Потому что иногда график работы не совпадал с расписанием пар. Но я знала, что как только накоплю, наверстаю все.

Однажды нам позвонили с деревни. Папочка умер. Вот так просто. Сухо. « Умер отец ваш. Приезжай.» Комок в груди. Ни боли, ни криков, ни слез, а лишь сожаление… Сожаление, что прожил такую никчемную жизнь. Оставил меня на произвол судьбы. Я очень любила папочку в детстве. Он учил меня играть на домбре. Учил петь. Нас даже в нашей деревне приглашали на тои и тусаукесеры, на дни рождения, юбилеи старейшин деревни. Наш с ним дует нравился всем. Папа играл на домбре, я пела. Мы собирали не плохой гонорар. Папочка всегда любил меня, и говорил «Осы кыз адам болады» , «Осы кыз мены асырайды».

Если я болела, он избивал маму, за то, что не досмотрела. Как же жестока память ,что я все это помню. Я была ребенком, но я помню как он однажды пьяным, выгнал ее в зиму в одной ночнушке, и закрыл дверь на замок. Я не понимала чем это грозит маме, но просто хотела, чтобы она была с нами в доме. Пыталась открыть дверь но до замка было не достать, стульчик поднести не догадалась. Мама постучала в окно, рядом с окном был диван, я залезла на него, и слышала маму, как она показывала, повернуть замочек. Мне удалось открыть замочек, и в дом ворвался ветер со снегом, мама зашла домой через окно. В другое время, я помню, что дома совсем как то стало грустно. Мама все рыщет по шкафам на кухне, что то ищет, не может найти. И когда она позвала нас на обед, на столе стояла одна сковородка с жаренным луком. Всё. Ни хлеба, ни чая. Ничего другого. Одна сковородка с жаренным луком. Не знаю, может все дети так, но мы с братиком терпеть не могли лук.

Он нам казался похожим на слизняк (червяк такой). И всегда из еды его выковыривали, не ели. А тут подали лук, в чистом виде. Я посмотрела на маму, она ела. Не подавая виду. Слезы молчаливо стекали с ее лица. Она говорила «жендер», и ела сама, как будто так есть, так и должно быть. Я поняла что к чему. Она искала хоть какие то остатки муки или другой еды в шкафах, приготовила что было. Я посмотрела на брата, он закрыл свой рот ладошками, в качестве протеста, что это есть не будет. Я взяла вилку, и начала кушать. Говорила как это вкусно. Улыбалась и подбадривала брата. Он заигрался и начал со мной кушать. Так и пообедали.

Не было боли. Одна лишь тоска и глубокое сожаление, За что отец ты прожил такую никчемную жизнь. За что пил. За что изменил маме. За что своих детей обрек на такие страдания. За что ты научил меня петь, если сделал мою жизнь такой печальной. За что отдал меня в тот дом, где обрубили мне крылья, разбили мою домбру, запретили петь?! Тот комок в горле и сейчас все такой же – твердый и не дающий ничего сказать.

Мама уехала. Одна. Денег на билеты для меня не хватило.